Художница Светлана Бакшаева — о любви к старинным вещам, красоте Нижнего Тагила и поддержке молодых художников

В начале весны журналисты «Афиши МС» задумали новую вдохновляющую рубрику «Всё по полочкам». Её героями будут известные и молодые художники Нижнего Тагила, а декорациями — их мастерские. Гуляя с живописцами, графиками и скульпторами по мастерским, разглядывая дорогие их сердцу предметы, мы будем говорить об искусстве, творческих поисках и о том, как живётся художнику в Нижнем Тагиле.

Первым героем нашей новой рубрики стала известная далеко за пределами Свердловской области график, живописец и преподаватель Светлана Бакшаева. В 1973 году она пришла учиться на худграф НТГПИ (ныне — НТГСПИ), начинала карьеру как график, затем стала заниматься живописью. Произведения одной из самых ярких и необычных художниц Нижнего Тагила хранятся в музеях Екатеринбурга, Уфы, Казани, Кургана, Калининграда, Новосибирска, в галереях Канады, Испании, Польши, Швеции, Китая, Кореи, Японии, а также в частных коллекциях Австрии, Америки, Германии, Израиля, Испании, Франции.  

«Я люблю переписывать холсты. Ты никогда не знаешь, что получится в итоге. Один холст может писаться и два, и четыре года. Кому-то нравится идти вот до той горы и успокоиться. А другому человеку нравится идти. Мне нравится идти. Сам процесс меня увлекает больше, чем результат, — рассказывает Светлана Бакшаева. — Вот холст “Стоунхендж”. Сначала я написала на этом холсте яйцо, я тогда увлекалась мифологией, в том числе птицами-демиургами. Потом была поездка в Англию и посещение Стоунхенджа, который мне, к сожалению, не понравился — там было холодно и скучно. Но в тот момент надо мной парила большая жёлтая птица, которая мне запомнилась. Я вернулась и переписала картину. Пока она мне нравится».

Светлана Германовна встретила нас в своей уютной и светлой мастерской, которую сама она называет местом силы. Здесь хранится много необычных книг. На столе лежит недавно подаренная ученицей книга по каллиграфии. На полках — сборники по истории финно-угров, балтов, кельтов. Все эти книги Светлана Бакшаева называет «сундучками с вдохновением».

«Вещи играют серьёзную роль в создании творческого настроя. А как иначе, когда стоит перед тобой такая красивая фарфоровая чашка? Это совершенно прозрачный китайский фарфор, авторская работа. Особенно красивы её трещинки. Это всё продолжение моего интереса к японским традициям: саби-ваби, сибуй. Меня восхищает любовь японцев к трещинам, к несовершенствам, и их желание сохранить традиции мне очень близко. Но в русском менталитете, мне кажется, этого нет. Чтобы сделала с такой чашкой наша хозяйка? Разбилось — выбросить! А мне такое отношение к истории не нравится». 

По мастерской Светланы Бакшаевой можно гулять бесконечно. Разглядывать подвешенные над окном бумажные макеты самолётов или стоящий на подоконнике величественный парусник — подарок друга из Израиля. Коллекции вееров и карандашей из музеев, привезённые из путешествий по миру. И милые старые вещицы, купленные на блошиных рынках Лондона или Парижа. О каждом предмете Светлана Германовна рассказывает с теплотой.

«Ещё я обожаю камни. Они такие долгие, у них такие длинные жизни, они многое видели, — продолжает художница экскурсию по мастерской. — Я верю в то, что, если вы плохо спите, нужно подобрать на улице попавшийся под ноги чёрный камешек и принести домой. И он станет сон-камнем, будет хранить ваш сон. Возможно, моя любовь к камням связана с интересом к Японии, а возможно, с тем, что я до худграфа закончила горный техникум. Я даже работала на аглофабрике — три дня».

Уже несколько лет Светлана Бакшаева не преподаёт на худграфе. Но в мастерской всё равно появляются новые ученики. Вот и перед нашим визитом художница обучала свою ученицу работе на офортном станке.  

«Мне фантастически повезло работать на худграфе. Какие у меня были коллеги, а какие студенты замечательные! Помню, первый раз я выставила свою работу на факультете в рамках традиционной выставки, приуроченной к Старому Новому году, 13 января. Все, вне зависимости от того, заслуженный ли это художник Лев Перевалов или я, только что пришедшая работать, должны были показать хотя бы две работы, сделанные за прошедший год. Я выставила такую ерунду — мама не горюй! Какой-то поднос с цветочками, но меня похвалили. Я поняла это уже спустя лет 15–20, что такое отношение к молодым художникам самое правильное. Хотя сейчас к молодёжи хорошо относятся, дают огромные залы под выставки, им грех жаловаться».

Светлана Германовна показывает свои полотна и шутит, что предпочитает исключительно большие форматы. Мы просим показать любимые работы. Одной из первых художница вынимает картину «Чаша. Кинцуги», на которой изображена треснувшая и склеенная золотом глиняная чаша. А вот пастозную картину с Андреем Первозванным Светлана Германовна сама рассматривает с интересом — совсем на неё не похоже. Сейчас её работы сочетают в себе разные направления. Темы многих полотен навеяны фольклором, мифологией, восточной философией и мистицизмом.

«Среди художников куча мистиков, и среди учёных — художников. Очень люблю свой цикл графических листов “Ландшафт теории струн”. Мне понравилось, как математики описывают теорию струн, теорию всего. Они называют бесконечность Вселенных ландшафтом. И это настолько наше: это же мы, художники, ландшафт создаём! И когда мы рисуем, появляется какая-то своя Вселенная, параллельный мир.

В своих работах люблю палимпсест — это когда поверх одного изображения наносится новое. Так происходит наложение одного на другое и получается многослойная фактура, когда трудно сказать, какого цвета изображение. Ещё я люблю экспериментировать, использовать в работах новые материалы. Мне кажется, если художник не меняется, значит, он, наверное, умер».

Светлана Бакшаева много путешествует. Признаётся, что очень устаёт от промышленного города, но уехать из родного Нижнего Тагила насовсем никогда не хотела. Кажется, художница и видит наш город совсем иначе — в своих красках.

«Я не вижу, что Нижний Тагил — серый город. В Нижнем Тагиле столько разных оттенков, даже у этого серого дома напротив, видите, светло-серый, тёмно-серый, песочный, цвет мокрого асфальта, золотой, белый. В Тагиле очень много красивых мест. Я всегда хочу отсюда уехать, но ненадолго. Я люблю путешествовать, но всегда возвращаться домой. Я думаю, что молодые художники уезжают отсюда, чтобы их узнали, услышали, увидели. Здесь очень сложно что-то делать, особенно молодым. Тем более в актуальном искусстве.

А художнику важен отклик публики, общение. Публика ведь чаще всего обсуждает на уровне нравится — не нравится. Есть ещё у художников снобизм: я ничего не должен объяснять. Ерунда! Комментарии — это тоже творческий поступок, это твоя социальная позиция: слова-то для чего нам? Мне понравилась уже традиция нашего музея проводить мастер-классы с художниками после персональной выставки. Но, конечно, хотелось бы слушать, читать статьи тагильских искусствоведов — не хвалебные слова, а профессиональный разговор о смыслах… Меня никогда не смущает, если люди говорят, что не понимают, о чём эта работа. Они и не должны понимать. Очень хочется, чтобы они чувствовали».

Фото: Вика Мельникова