Сегодня Нижний Тагил прощается с артистом Андреем Рывкиным, служившим Нижнетагильскому драматическому театру 34 года. Актёр скончался 15 апреля от продолжительной болезни, ему было 58 лет. В эти дни в соцсетях много важных слов о ведущем артисте драматического театра. Друзья, коллеги вспоминают Рывкина как истинного профессионала и отзывчивого человека, зрители — как талантливого актёра, способного сыграть и сложную драматическую роль, и комедийную. «Афиша МС» публикует воспоминания Ольги Череповой, которая до 2017 года работала в театре заведующей литературной частью. Пунктуация и орфография автора сохранены.
У нас с Андреем были особые «кабинетные» отношения. Они завязались в далёком 1984 году, когда он только пришёл в театр. Сотовых ещё не существовало, и он созванивался с родителями из моего завлитского кабинета. А потом мы беседовали — ни о чём и обо всём. С тех пор его визиты стали привычными для нас обоих.
После репетиций или премьер он заходил ко мне и вкрадчиво-смущённо спрашивал: «Вы видели? И как вам»? Когда я отвечала только междометиями и жестами, он согласно кивал: «Понятно. Будем работать». И, прихватив какой-нибудь сухарик или чашку чая, исчезал. Или, наоборот, устраивался напротив, и мы говорили. А если на свой вопрос он слышал моё «Андрюша, я тебя люблю», он понимал, что всё хорошо и довольно улыбался: «Я знаааю… И таки вам как?».
Он был очень хорошим актёром. У него от природы было то, чему нельзя научиться, что нельзя приобрести с годами. Это тонкая душа, уникальная интуиция и потрясающее чутьё, которым он улавливал нюансы характера, привычки и повадки, прошлое и настоящее другого человека. Того человека, который должен сейчас выйти к публике. И он выходил и жил жизнью этого человека. Настолько искренне и по-настоящему жил, что я не раз ловила себя на том, что передо мной на сцене не Рывкин вовсе, а, например, чапековский Тони, или гоголевский Земляника, эрдмановский Гранд-Скубик, шекспировский Фисба…
В апреле 2016 года театр репетировал сразу три спектакля. Андрей Рывкин, единственный, по-моему, был занят в каждом из них. Последними его премьерами стали Яичница в «Женитьбе», Пастор/Норвежец в драме «Деревья умирают стоя» и Проводник в московско-тагильском проекте «Мы, нижеподписавшиеся».
Два года мы надеялись, что он вернётся к своим партнёрам и зрителям. Надеялись, потому что любили доброго, светлого, талантливого нашего Андрея. А ему становилось всё тяжелее выходить на сцену в единственной оставшейся у него роли Паломника в «Диком счастье». Но чуда не произошло.
Мы давно привыкли к тому, что не увидим Андрея в его звёздных ролях беспризорника Мустафы, профессора Хиггинса, помощника премьер-министра Уильи, секретаря Братковского и заводчика Лаптева, потому что спектакли «Мустафа», «Пигмалион», «Он, она, окно, покойник», «Горное гнездо» давно сошли со сцены. Мы уже свыклись с тем, что его Игоря в комедии «Пока она умирала», Миллионщика в «Диком счастье», доктора Хьюберта в «Клиническом случае», проходимца Джимми в спектакле «Моя жена — лгунья» играют (пока он болен!) другие актёры. Но поверить в то, что это не временные замены, в то, что он ушёл навсегда, отказываются и разум, и сердце.
У него было много сказочных ролей — от Иванов и царей-батюшек до Бабы Яги и Змея Горыныча. Это трёхголовое чудаковатое чудище было героем сказки «Алёнушка и солдат», которую поставил Андрей Рывкин. Змея он играл сам. И костюм этого своего персонажа он сделал сам. У него были золотые руки. Какое-то время он был ведущим Андрюшей Самоделкиным в программе телеканала «Телекон» «Пёстрый зонтик», и учил маленьких зрителей изобретать и мастерить. Какое-то время он работал в бутафорском цехе, что-то паял, сверлил, и в наших спектаклях герои сражались изготовленными им шпагами, ружьями, а их мундиры украшали ордена и медали «от Рывкина».
Он хорошо пел — чаще в спектаклях, концертных программах, реже — в жизни. Он профессионально играл на трубе. Если не ошибаюсь, даже служил в оркестре УРАЛВО. А в театре, по воле режиссёров играл на разных инструментах, которыми владели его герои в спектаклях «Мать», «Ванда Джун», «Филумена Мартурано» и многих других. Он сыграл на нашей сцене более полутора сотен ролей! Когда Андрей Рывкин говорил: «Я смотрел очень мало наших спектаклей, только те, в которых не занят», — он не шутил.
А какой он замечательный был в капустниках — в концертных, конкурсных и фестивальных номерах. Из этих его ролей моя любимая — баснописец Крылов в «Истории создания «Чайки».
Иногда Андрей входил ко мне в кабинет с блокнотом или исписанным клочком: «Почитать вам? Горяченькое!». И читал отрывок из новой пьесы-сказки, забавный рассказ, лихо сочинённого поздравления с премьерой или юбилеем для театральных друзей. Литературный дар у него был от отца.
Изредка его визиты начинались с нетерпеливого «Я похвастаться!». И он показывал какую-нибудь радующую его мелочь. Бывало, он заглядывал, чтоб рассказать о забавном случае на вчерашнем спектакле, об очередной истории, в которую он талантливо влип, или о проделках своих любимых котов…
Лет пять или семь назад я попросила Андрея зайти сверить какие-то факты в документах, которые мы готовили для присвоения ему звания «Заслуженный артист РФ». Он хмыкнул: «И зачем? Я ж не доживу». И всё же свою высшую награду наш театр и его зрители присудили Андрею Рывкину — в 2015 он стал лауреатом премии имени Валерия Пашнина. Публика его знала и любила. И в театре его любили и ценили.
Очень хочу верить, что надолго-надолго останется он в нашей памяти и навсегда — в истории нашего театра.
Фото: Нижнетагильский драматический театр, страница Ольги Череповой во «ВКонтакте»
